ПОДЕЛИТЬСЯ С ДРУЗЬЯМИ:
Шукур Холмирзаев
Знакомое зрелище
Я хорошо учился в школе. Мои одноклассники уважали меня, мои учителя спрашивали: «Здравствуй, Тошбойжан», наши соседи говорили: «Он будет хорошим человеком». Но только один человек - наш учитель естествознания - директор нашей школы Закир Оринович меня игнорирует, он никогда не говорит: "Здравствуй, Тошбойджон", даже когда я выхожу и смотрю ему в глаза, чтобы поздороваться, он просто кивает и говорит сам они бы ушли. Я злилась и думала, что что бы я ни делала, этот человек будет смотреть на меня по-другому и спрашивать по имени.
Однажды, ранним вечерним базаром, я пошел в гору, на ферму дяди за соломой: отец вынул из телеги слабую, худую лошадь и бросил ее в «бочку» (каждое утро я ее привязывал на луг, а вечером принес обратно). Когда я приехал с гор, этот человек - Закир Оринович, переехал во двор к нашему соседу, который переехал на новое место и обжился.
Несмотря ни на что, я дошел до того, что достиг своей цели: как только я возвращаюсь из школы, я выхожу на улицу, сажусь на заднюю часть телеги на улице и «ныряю» в чтение книги. Ворота товарища Закира Ориновича передо мной! Конечно, при таком исследовании в мозг ничего не попадает. Как только вы одним глазом смотрите на ворота директора, это ваша ситуация.
Я делал это два дня: ничего не получалось. Товарищ директор идет с проспекта, топчется на желтых листьях, идет с разочарованием, и в этом процессе они входят в ворота. Они даже не замечают меня. Вытягиваю шею и смотрю. «Может быть, со двора смотрят»… Нет, никого не видно, даже если ворота опущены. Кстати, этот человек довольно невысокий, примерно одного со мной роста. Но головы у них очень большие, уши больше, а носы длиннее. Что касается одежды, то наша разница как небо и земля.
Я решил не улыбаться возле телеги в воскресенье.
Были рассвет и сумерки: ногтей товарища директора нигде не было видно.
Я вошел в дом, когда мои брови потемнели, и я плакал.
— Ты ездил на лошади?
- Э... - Я забыл взять лошадь с луга. Я побежал на луг: нет лошади! Даже слона нельзя найти в этой темноте. А еще горы, можжевеловые рощи, овраги... Когда я иду домой, отец кладет мне на кожу солому.
Я нашел один камень и сел. Я сидел. Верх мой был тонок, холод проходил сквозь камень. Я уже собирался двинуться, как услышал издалека цокот копыт: тук-тук-тук... Это похоже на шаги Олакоза. Олакоз! Он не один, он кого-то несет. Я взял с земли пригоршню мокрой земли и крикнул:
- Слезь с лошади!
Всадник зажег свой фонарь и протянул его мне.
- Не будь высокомерным!
«Олифта» упала на землю и протянула веревку.
- Я поймал его, когда он убегал.
Мои уши навострились: передо мной стоял Закир Оринович.
«Эй, учитель, я думал, что вы кто-то другой».
- Никакого вреда. - Они ушли. На плечах сумка, похожая на рюкзак, на голове длинный хлопковый шарф, на голове тюрбан. Никто бы не подумал, что он режиссер, если бы увидел это сейчас. Я повел лошадь и поспешил за ней. Я проклинал коня в душе: «Дурак! Вы пойдете и арестуете этого человека? Товарищ директор ходил размеренно и шлепал людей, которые висели на спине.
— Вы с охоты, товарищ учитель? -Да.
— Он весь из куропаток? -Да.
— Ты так много стрелял? -Да.
- Когда мой отец уходит на охоту, они возвращаются, ничего не поймав.
Ответа не было.
- Учитель, прости меня.
- Никакого вреда.
«Мой друг… Я тоже люблю охоту».
- Хороший. Охота это хорошо.
— Как насчет того, чтобы я пошел с тобой?
- Спасибо.
"Когда вы уезжаете?"
- В субботу. Вечер.
"Тогда лежать там и охотиться на следующий день?" -Да.
— Ах, где ты спишь?
- Во дворе.
Я пошел в гору после того, как покатался на лошади. Я нашел своего дядю, сжигающего дрова.
- Дядя, я приду с директором нашей школы в ближайшую субботу вечером. Вы знаете этого человека, говорят, Закира Ориновича. Очень красивый мужчина. Дядя, ты плов готовишь! Не стыдись.
— Ладно, племянник, слезай с лошади.
«Я опоздаю на урок, эта дохлая лошадь тоже хромает». Дядя, дорогой дядя, дай мне свое ружье, я достану его в тот же день.
- Племянник... знаешь, у меня есть старший брат.
Винтовку отца я привез от дальнего знакомого. У нас нет пистолета. То, что я сказал нашему директору, — ложь, мой отец никогда в жизни не ходил на охоту. Два года назад я дважды выходил вслед за нашим соседом Мирзакабилом, охотником, переехавшим на новую землю.
Суббота. Вечер. Я слез с лошади на лугу и встретил Закира Ориновича.
- Товарищ учитель, садитесь на лошадь.
- Спасибо.
- Если нет Мингашай. Ты сидишь в седле.
- Спасибо. Мы пошли.
Товарищ директор оставил лошадь в покое, Олакоз, лошадь, которая прицепилась к телеге, повесила голову, как усталый осел, и шагала бодро: тук-тук-тук... Я сокрушался: «Когда мы доедем до дяди на этой Март?"
- Товарищ учитель, лошадь отличная, гони сильнее.
- Нет необходимости.
- Товарищ учитель... Я знаю шахту каклика.
- Хороший. Где много куропаток, туда и ходим.
- Но это место далеко. Погоним лошадь быстрее?
- Хорошо. Ну тогда.
Лошадь ускорилась. Я также начал смотреть на спину лошади.
"Который час, учитель?"
- XNUMX. Мы правильно идем?
- Да. Хав, мы пересекаем ручей и поднимаемся вверх. Спускаемся еще на два холма. Это место - рудник каклика.
Вот мы и на последнем холме. Низкий черный можжевельник. Вдалеке мерцает огонь. Лай собак слышен долгое время.
"Который сейчас час?"
- Один. О, мы скоро будем здесь. Это то место, о котором ты сказал?
- Это место. Пойдем вниз.
- Нет необходимости.
- Товарищ учитель, а как насчет того, чтобы выйти во двор? В последнее время.
- Давно я так, на голой земле - на дереве, не спал. Вот нас двое. Пойдем спать. Сон... Он будет очень занят. Я каждый раз доставал. Ночевал во дворе.
- Давно я не ночевал на ферме.
- Увидимся в следующий раз. Давай, спи сейчас. Такие ночи нужно ценить. Иногда становится холодно.
Мы сидим лицом к лицу. Огонь – постоянный спутник охотников и путешественников среди нас. Два высоких камня по обе стороны от костра. На них зеленый горшок. Чай еще кипит. В юбке был родник, приказала директор, я принесла воды в кастрюле.
«Горшок хорош для охоты, что ты сказал? В нем также можно готовить и заваривать чай».
- Да, мой учитель друг.
— Ты выглядишь грустным?
"Я нет…
- Ты должен быть счастлив. Это должно быть приятно. Это хорошо, чтобы повеселиться. Смотри, дует легкий ветерок. Не такой мягкий, как у Коклама, немного шершавый. Кузники и осень. Особенно в эти дни. Это должно быть приятно. Это должно быть приятно.
Ильджаяман – Я собираюсь притвориться, что мне весело.
Братья Закир продолжают:
- Мы делаем много ошибок. Небрежно проходим мимо многих приятных достопримечательностей. Мы будем лишены многих удовольствий. Правда, есть жизненные заботы. Но вы должны их преодолеть. В противном случае вы погрязнете в заботах. Брак не к добру... Ты чем-то расстроен?
- Почему, учитель друг?
«Если мне будет скучно, я перестану», — они открыли крышку горшка. Белый пар поднялся. Вода была похожа на молоко. - Сейчас закипит. - Они достали из рюкзаков сухой чай и кружку. Потом Алланечук помедлил, внимательно обшарил сумку и достал бутылку: на животе у него было написано «Водка». Водка! Немного меньше. Он также откупорен.
Значит, выпил немного. «Теперь они снова пьют. Директор школы пьет на глазах у своего ученика! После этого... после этого... Лошадь заржала. Брат Закир невольно потянулся к винтовке. Кто-то шел с шорохом. «Что, если мой дядя наблюдает за нашим огнем?»
Пришел человек, которого я никогда в жизни не видел. Он был черный, как абиссинец, голова его была покрыта мехом, а ноги покрыты мехом. Они посмотрели друг на друга:
- До свидания, до свидания.
Его руки были очень грубыми. Он снял винтовку с плеча и присел на корточки, склонив голову:
— Спроси, брат, — сказал он нашему директору.
"Вы спросите," сказал наш директор.
- Ты достаточно взрослый, чтобы спрашивать.
Они спросили, как старые друзья. Человек, который пришел, сказал только: «Спасибо, спасибо», наш директор сказал: «Спасибо, спасибо».
- Ты ходил на охоту?
— Ха.
- Мы тоже ходили на охоту. - Он повернулся ко мне. — Вы племянник Салима Мойлова?
Я посмотрел на землю.
- Нет.
- Аттанг, аттанг.
"Что это было?" — сказал Закир.
- В этом селе есть человек по имени Салим Мойлов. Вот почему я иду. Он хочет привезти директора своего племянника из района. Бедняк зарезал овцу и сел варить суп. Они не согласились. Было много хлопот, но усы.
Теперь режиссеры большие люди, да, брат? Позвольте мне взглянуть на пистолет. - Он взял винтовку и посмотрел на длину ствола. «Соз винтовка, соз». - Потом он взял мою. — О, он испачкался? Тебе не нужно масло, моя дорогая.
Я не сводил глаз с этого человека, чтобы не смотреть на Закира Ориновича. Он отрезал ветку от ели. Высунув язык, он стал тыкать в ветку ножом.
- Как куропатка? — спросил через некоторое время Закир Оринович.
- Да, звук тоже есть. У Бултура было много трюков, и его нос был даже больше. Воров, пришедших из этого города, ловили охотники. Рак выходит на охоту. Горло прострелит и кровопийцу, и куропатку, откладывающую яйца. Нет-мартдар. Так вот, брат, я покончил с собой, и другие люди тоже покончили с собой. Мы передадим его правительству, если такой плохой человек придет. Пусть сейчас охотится, пусть охотится зимой, пусть охотится. Есть и куропатка, и есть скунс. Встречается и леопард. Да. Сам видел прошлым летом. В моей сухой руке не было пистолета. Был такой кивчи-ним, как этот филиал. Когда я искал своего теленка, он ускользнул от меня. Смотри, я хочу его ударить, я поднял этот хивчин. Он тоже остановился.
Меня толкнули вперед. Мое колено коснулось, и водка вылилась. Я сразу взял. Что касается рассказчика, то он посмотрел на меня и на моего директора, потом взял винтовку и медленно встал:
— Брат, мы можем идти. - Он ушел в темноту, не дожидаясь ответа. Брат Закир: "Брат!" они оставались, пока не позвонили. Я думаю. Но я не могу смотреть на Закира Ориновича.
Мы долго молчали.
Закир Оринович выпил подряд три кружки чая. «Почему они не пьют водку?» Они стыдятся меня? Почему мне его не показали? Вот оно еще впереди. Они этого не скрывают».
«Ложись, поспи».
«Я не могу уснуть, учитель».
"Тогда я буду спать." Сейчас час дня. Ты будишь меня в четыре.
Я не хотел просыпаться. Но проснулись испуганные.
— Ложись, теперь ты спишь.
- Я не могу спать.
- Не болтай слишком много.
Когда я проснулся, винтовки брата Закира были заряжены, а его часы показывали семь часов. Рассвет был ясным, и весело пели куропатки. Стоя, я заметил водку. Цитаи со вчерашнего дня не уменьшились: не пили.
Мы посетили Архазор до Чошгоха. Перед нами пролетела стая кукушек, убежали кролики. Но мы ничего не могли получить. Вчерашний человек подстрелил и петушка, в которого мы целились, и зайца, который выскочил: он появился ниоткуда и следовал за нами, как тень, но не спрашивал и не говорил с нами.
Уменьшилось чириканье куропаток, исчезли зайцы. Охотничий "период" закончился. Мы вернулись в свою квартиру. Вот мы уже сидели, над нами пролетела стая синих ворон. Закир Оринович открыл огонь. Один упал. Я принес это. Закир Оринович взял в одну руку ворону, а в другую водку и пошел к роднику. Я последовал за. Мужчина все еще пил воду из родника. Он подошел ближе и перестал смотреть на Закира Ориновича. Закир Оринович сломал и почистил амбар. Открыли «водку» и стали наливать в ворону.
«Сейчас он затвердеет», — сказали мне.
- Замерзает?
- Да. Это обезболивающий препарат.
Мужчина медленно подошел к нам, наклонился, приложил палец к горлышку бутылки и понюхал ее.
"Разве не жарко?"
— Нет, — сказал брат Закир. «Дай мне свой член». Я заморожу. Вы поставили его в своем доме. Он все еще жив.
"Живой?" Думаю, будет интересно, если он останется жив, бро?
- Это будет интересно.
"Вот, здесь, я должен очистить внутри?" Ну… вот… эх, живи, не меньше. Брат, тебе не понравилась охота, не так ли? - многозначительно сказал он.
— Да, — сказал Закир Оринович.
— Тебе сейчас весело. Иним, ты должен потереть кожу этого сукина сына. Пойдем, брат, стой, давай стрелять по одной винтовке... Они летели, мы их отгоняли. Мы ушли.
Я использовала кожу кролика, смотрела на губы, подошли. У Закира Ориновича на поясе висели один кролик и две куропатки, и он рассказывал продолжение вчерашней истории:
- Мы оба смотрим друг на друга. Три шага между нами. Мне хочется смеяться, когда я вырастил Хивчина. Это ушло, это ушло. Брат, у тигра сила сорока юношей и сила юноши; Говорят, тигр обладает силой юноши и силой сорока юношей. Это ерунда. Если бы парень был влюблен, вспомнил бы он меня? Тогда, если вы скажете, а-
мы продолжали смотреть друг на друга. Мы не моргали. Поверь мне, брат, если я и бровью моргну, леопард меня достанет. Я продолжал кричать, потому что боялся. Если сказать на какое-то время, он медленно вернулся на свои рельсы. Пройдя два шага, он снова посмотрел на меня, ушел, да, ушел. Посмотрите на эту храбрость.
Мы ели еду. Еще я подстрелил куропатку. Я сидел усталый, он приземлился передо мной, я выстрелил в него.
Мы снова почти отключились. Режиссер просто попрощался с мужчиной. А тот человек наблюдает за нами из своего дома:
— Иди хорошо, — сказал он. Долгое время его стройное тело было видно возле высокой, похожей на иву ели.
Мы уезжаем.
Олакоз делает шаг: тук-тук-тук... Товарищ директор в седле, я сижу, держусь за лямку. У меня головная боль. В какой-то момент наш директор спросил:
— Вам нравится этот мужчина?
Я не знаю, что сказать:
- А вы, товарищ учитель?
- Мне понравилось, мне не понравилось.
"Какие?"
- Чистота, правильность. Но я даже не думала, что ему понравятся эти люди. Он делал все, что хотел.
Я был в оцепенении. Я был в оцепенении...
Прошли дни.
Я обратился к чтению книг и охоте; На следующий день пришел мой дядя и очень рассердился на меня. Через неделю накрутили усы на рынке и сказали: «Ваш директор будет ночевать у нас во дворе». Но… я не был счастлив. Глядя на это, я добился своего: Закир Оринович тоже посмотрел на меня по-другому, назвал мое имя и попросил подержать меня за руку. Но взгляды и вопросы этого человека отличались от взглядов и вопросов других учителей.